Pro memoria. Запись первая.

ОТЕЦ.

Наталья Попова, гадала по звёздам и своему внуку Михаилу, моему отцу, нагадала: "Пройдёт огонь и воду, доживёт до глубокой старости".  Так оно и вышло.

 "Огонь" - Курская битва.  "Вода" -  форсирование Днепра под Киевом в 1943 году.  Отец был награждён тремя орденами "Отечественной войны", орденом Красной Звезды, медалью "За боевые заслуги", которой награждались  за личную храбрость.  С июня 41-го по апрель 45-го был  на передовой.  Ходил в рукопашную.  Будучи командиром разведчиков полка, не раз  был  в расположение врага, брал "языка". Командовал полковыми сапёрами.  Назначенный инженером полка и не имея специального образования, успешно справлялся со своими обязанностями: наводил мосты.  Закончил войну в звании капитана. Дважды  был тяжело ранен, контужен, но выжил. Дожил  до 87 лет.

 
       * * * 

Отец мой - Попов Михаил Савельевич, родился  14 ноября 1918 года в станице Бесскорбной, на Кубани.           

Деды  отца, мои прадеды,  были пришлыми:  Иван Яковлевич Попов со своей женой Натальей Бовкуновой  был родом с Ярославщины, а дед со стороны матери, Михаил Посютин, в честь которого и был назван мой отец, был рождён на Орловщине.



Савелий Попов, мой дед,  слева в первом ряду. 1915 год.

Родители Посютина Михаила были зажиточными, "имели большое подворье" по словам папы, но пожар уничтожил всё, вплоть до лаптей, которые сушились в печи. И тогда Михаил ушёл на заработки. Сменил десяток занятий, был грузчиком на пристани. А когда на Орловщине стало совсем плохо, то Михаил, имея к тому времени уже троих детей: мою бабку Василису и двух сыновей, Фёдора и Владимира, - увёз семью на Кубань, где он не раз бывал в своих странствиях за заработками: "Повезу вас в благодатный край". Так, где-то в начале 20 века Посютины оказались на Кубани. Но и здесь Михаилу не пришлось работать на своей земле. Казаком он не был, а значит  землицы ему не полагалось. Стал он гонять скот, сначала как наёмный, а потом и в компаньоны попал. Деньги у него водились. Но вот беда: если жена  во время не отберёт,  он их все без остатка пропивал, собрав ораву нищих и других бедолаг. Однажды он пропил всё, даже штаны. Домой пришёл в подштанниках. Василиса плакала, приговаривая, что отец её, девушку, позорит, никто и замуж  не возьмёт. Было и такое: пропил холсты, которые только что соткали. Но всё же надо сказать, что семья  была сыта и одета: Михаил был мужик хваткий.

Отец мой рассказывал, что сильнее всего врезалось в его детскую память такая картина. Дед пришёл с заработков, всех выгнал из хаты, велел, чтобы пришёл внук.  Усадил за стол, а на столе стоят красные сапожки - подарок внуку (остальные были все внучки). Стал угощать салом, тоненько отрезая. Когда отец, будучи уже старым человеком, рассказывал мне об этом, в его глазах стояли слёзы. Он сказал, что это был редкий случай ласки от  деда Михаила: "Больше ласки я видел от Поповых".

Поповы  имели немного земли, но в очень неудобном месте, и земля была плохая, ничего не росло, кроме проса. Просо собирали, а из волотков, обмолоченных верхних частей стебля,  дед вязал веники и продавал. Продаст, купит литр молока. А ещё оплетал валенки верёвками. Так и жили. Жили очень бедно, но дружно: "Люди были незлобивые, очень добрые. Таким, по рассказам,  был и мой отец - Савелий". 

 

Василиса была своенравной и вышла замуж не по любви, а лишь по уговору своих родителей. Савелия не любила, говорила: "Губы толстые". У моего отца верхняя губа была тоже пышная, как видно от деда. Папа шутил: "Целоваться  сподручно!" Сама Василиса была красавица. Я помню фотографию её в молодости.  Куда потом пропала эта фотография? Моя старшая сестра Валя на бабку Василису внешне очень похожа. В гости к родителям Василисы они с Савелием ходили разными улицами: она даже рядом не хотела идти. А когда её родители спрашивали "а где Савелий?", она говорила: "А с мужиками говорит". Савелий же всё скрывал, не жаловался. Мягкий был человек.

Между прочим, это его качество и доброта его родителей сыграли решающую роль в судьбе моего отца.

Василиса была беременна сыном, когда в 18 году Савелий Попов ушёл в красные партизаны. Власть же в станице была в руках белых и на сходе надумали казаки семьи большевиков порешить. Василиса жила тогда со стариками Поповыми. Соседи казаки пришли к Поповым, сказали, что надо Васютке спрятаться, да она никуда не пошла. И вот вечером бабка Наталья, выйдя на двор, слышит голоса у плетня. Двое казаков уговаривают третьего не рубить Васютку: "Семья хорошая.  Савелий ненароком в большевики попал: больно незлобивый хлопец". У калитки росла молодая акация: ствол толщиной с хороший мужской кулак. Это третий с досады рубанул его и срубил, как тростинку. Повернулись и пошли прочь. Несколько семей красных, и дети и женщины, были  зарублены. На следующую ночь Василису спрятали в гумне соседи, казаки, кстати. Так осталась жить моя бабка и вскорости  родила она моего отца, названного Михаилом.

Савелий же к тому времени уже сложил свою голову. Подробности смерти мужа Василиса узнала от его сотоварища, когда стала хлопотать о пенсии на своего сына. Искали даже его могилу, да не  смогли найти: берег реки Уруп, где погиб и был захоронен Савелий, весь был изрыт снарядами.

Со старой  фотографии смотрит на меня дед Савелий - солдат Первой Мировой, взглядом чистым и  требовательным, а потому, с точки зрения нашего времени, определённо наивным. 

 
Крестины моего отца - готовый кинематографический  сюжет.

Когда родился мой отец, его никак не могли окрестить. Крёстной вызвалась  подруга моей бабки - эсерка, а вот крёстного найти не могли.  Никто из станишников не шёл в кумовья. Говорили: "Большевик родился, пусть большевики и крестят". В станице была кутузка, где сидели пленные красные партизаны. Бабка моя умолила, чтобы отпустили одного из них в церковь на крестины. Любопытно, что при всей дикой жестокости того времени, пленного отпустили, вероятно, полагая, что негоже младенцу, хоть и  большевистскому, быть  некрещеному. Пленный под конвоем окрестил моего отца. После крестин Василиса, конвоир и крёстные  отобедали. Эта картина у меня  стоит перед глазами: казак в папахе с оружием, красный партизан, эсерка и Василиса с младенцем, новокрещённым  рабом Божием Михаилом. 

 

Отец говорил, что хорошо помнит своего крёстного: его не расстреляли и позже папа встречал его в Армавире.



Наша семья. Армавир, Краснодарского края. 1955 год.
Отец - Михаил Савельевич Попов.
Мама -  Мария Ефимовна Попова.
Старшая сестра - Валентина Попова (в замужестве - Горюнова).
Я - Любовь Попова.